Год: 2016
Месяц: сентябрь
Номер: №38
18 августа в Кирове состоялось открытие памятника «Сестра милосердия». Многие горожане пришли, чтобы вспомнить о великом подвиге медицинских сестёр и возложить цветы к скульптуре женщины, несущей свет и жизнь среди хаоса и мрака войны. На церемонии открытия было сказано много хороших, добрых слов. Но никто не сказал, что большинство сестёр милосердия в Первую мировую – дочери священнослужителей, выпускницы Вятского епархиального училища, а также монахини и послушницы монастырей, которых с детства приучали быть милосердными.
Одну свою родственницу (сестру прабабушки) сестру милосердия Анну Николаевну Полянскую (21.01.1880-08.06.1967), дочь священника села Нестино, я знала очень хорошо. Когда мне было 14 лет, всё лето 1963 года я прожила с ними в Уржуме. Именно тогда Анна Николаевна, найдя в моём лице внимательного и благодарного слушателя, поведала историю своей жизни, настолько интересную, что навсегда врезалась в мою память. Уверена, этот рассказ никого не оставит равнодушным.
Тётя Аня (бабушкой я её никогда не называла) была полной противоположностью своей старшей сестры Марии. Прабабушка жёсткая, строгая – тётя Аня мягкая, ласковая, приветливая. И внешне другая: маленькая, очень худенькая, прозрачная белая старушка, говорила тихо, напевно, словно чему-то улыбаясь внутри себя.
Тем летом в Уржуме по заведённой традиции я усаживалась на крылечко чистить картошку для обеда, а тётя Аня – рядом. Сначала похвалит меня, как я ловко с картошкой управляюсь, вздохнёт и начнёт свои рассказы о себе, о родителях, о войне.
Анна, как и все её сёстры, окончила Вятское епархиальное училище, которое готовило учительниц для церковноприходских школ, отправилась в Санкт-Петербург, где окончила Высшие медицинские курсы. В 1905-м году была сестрой милосердия на Дальнем Востоке во время Русско-японской войны.
Возвратилась в родительский дом. Все сёстры замужем – ей одной жениха нет. Родители уже волноваться стали: неужели Анечка так и останется в старых девах, за 30 лет уже перевалило. Не желали ей такой судьбы, понимали: без любви на свете трудно жить. Аня не роптала – ждала. А про себя думала: «Неужели за первого встречного идти, чтобы всем угодить? Как потом жить с нелюбимым?»
И дождалась. В соседнее Ильинское приехал из Москвы дальний родственник. Немолодой офицер, который давно овдовел. Стал к Анне присматриваться. Нашлась и общая тема для разговоров – Русско-японская война. Однажды поехал на бричке провожать Анну до дома. Молчал. А потом заговорил быстро, словно боясь, что прервут: «Как вы, Аня, мою жену напоминаете. Она была такая же, как вы, тихая, спокойная. Я – огонь! Мне бы только шашкой махать. Она меня уравновешивала… Я ведь давно ищу такую. Увидел вас и … пропал. Понимаю, это для вас неожиданно. Подумайте. С родителями посоветуйтесь. Время есть: мой отпуск заканчивается в середине августа». Казалось, он ей слова не даст вымолвить – так спешил всё сказать, сразу залпом, как из артиллерийского орудия выстрелил. «Мне не надо долго думать. Я согласна выйти за вас». Как хорошо, что уже стемнело, и он не видел, как её белоснежная кожа становится густо-красной. Не могла же она сразу признаться, что стала часто ездить в Ильинское ради него, военного с седыми висками и серьёзными умными глазами.
Через два дня был сговор: жених приехал в Нестино просить руки Анны. Это было 2 августа 1914 года. Свадьбу назначили через неделю. Родственники хотели оттянуть столь важное событие, чтобы успеть подготовиться, гостей пригласить. Но жених спешил – служба. А на следующий день все узнали, что ещё 1 августа Германия объявила войну России. Жених срочно уезжал, уезжал на фронт. Обещал написать как только прибудет на место. На Аню страшно было смотреть: она словно окаменела, даже глаза застыли. Она не плакала, не причитала. Только машинально кивала, когда ей что-то говорили, объясняли.
Письмо офицер прислал. Анна ответила: «Мы скоро обязательно встретимся». По окончании ускоренных фельдшерских курсов в Вятке в начале 1915 года А. Н.Полянская была направлена в действующую армию, в подвижный госпиталь сестрою милосердия. На передовой Анна Николаевна сразу нашла полк, в котором служил её любимый… Сослуживцы показали свежую могилу. И здесь впервые за последние месяцы она разрыдалась.
- Сестра Мария, твоя прабабушка, говорит всем, что там, на могиле, я дала обет безбрачия. Нет, никакого обещания я не давала. Просто тогда и всю жизнь знала: никто мне больше не нужен, - тётя Аня говорила тихо, почти беспристрастно. – Зачем мне кто-то? Я пережила несколько счастливейших дней, которых хватило, чтобы осветить всю мою долгую жизнь. Я счастливый человек.
Для меня, 14-летней девочки, эти слова стали потрясением. Тётя Аня поняла моё удивление:
- А разве твоя бабушка после ареста дедушки в 1937 году перестала его любить? Уже четверть века его ждёт.
- Но бабушка прожила с мужем 20 лет!
- Какая разница, сколько лет любви. Настоящая любовь не умирает вместе с любимым человеком.
Рассказывала Анна Николаевна и о войне, которую прошла до конца в качестве сестры милосердия. Подтвердила: такого месива из грязи, крови, человеческих тел не видела никогда. Особенный ужас испытывали сестрички, когда с поля боя привозили солдат и офицеров, выживших после химической атаки. Но она, выросшая в чистоте и уюте, не брезговала делать перевязки, выносить горшки, подмывать тяжелораненых. Была уверена, что для кого-то спасает жениха, или отца, или брата. Кстати, с братом Николаем их пути на фронте однажды пересеклись. То-то было радости!
Пережив такое, человек по-другому смотрит на мир. Самое страшное и непоправимое – это потеря близких, остальное можно пережить. После фронта Анна Николаевна жила с престарелыми родителями, ухаживала за ними. Преклонялась перед ними, считала их семейный союз образцовым. В 1925 году, после смерти родителей, Анна Полянская уехала из села Нестино к сестре Валентине в Саратов, где работала хирургической сестрой в знаменитой больнице Брухановского.
После выхода на пенсию Анна Николаевна переезжает к брату Николаю Полянскому в город Уржум (жила здесь с 1941 по 1967 год по адресу: ул. Гоголя, 54). Великую Отечественную войну пережили вместе. После его смерти сюда переезжает овдовевшая сестра Мария со своим старшим сыном Александром Костровым. В их доме царила атмосфера размеренно-спокойной жизни, атмосфера умиротворения. Именно в этом доме сохранилась знаменитая фотография Анны Полянской в форменном платье медсестры времён Первой мировой войны, которая часто используется современными журналистами в качестве иллюстрации в рассказах о благородстве и самоотверженности сестёр милосердия начала 20 века.
Умерла Анна Николаевна Полянская тихо, во сне. Ей было 87 лет.
Поэтому для меня новая скульптурная композиция – это памятник и моей родственнице Анне Полянской, настоящей сестре милосердия, готовой всем помогать, спасать жизни, жертвовать собой.
***
Примеров, когда дочки священнослужителей во время Первой мировой войны становились сёстрами милосердия и уходили на фронт, множество. Приведу ещё два. Так поступили Евгения (1887) и Августа (1990) Катаевы, дочери Владимира Иоанновича Катаева, священника из села Старый Бурец Малмыжского уезда. Елизавета Ивановна Попцова (1879), дочь диакона из села Потняки Яранского уезда, служила в 1915-м году сестрой милосердия в Киевском лазарете Красного Креста.
Скульптор Виктор Борискин на открытии памятника объяснил, почему для него было важно рядом с фигурой женщины поставить Крест: «Всеми на войне – и солдатами, и офицерами, и медиками – двигала Вера. Вера в Бога, Вера в победу». Да, недаром сестёр милосердия называли ещё и сёстрами Красного Креста. Известный русский врач Н.И. Пирогов писал о них: «Каждый врач, которому приходилось работать с сёстрами милосердия, должен преклоняться перед их деятельностью». Поклонимся и мы. Этот памятник – благодарность им от потомков.
Н. Баженова, заслуженный учитель России
Комментарии ()