Год: 2010
Месяц: сентябрь
Номер: №118
27 сентября Серафима Григорьевна Иконникова отметила своё 90-летие. Многое было в её долгой жизни, многое можно вспомнить в юбилей...
Отцом она считала и считает Григория Ивановича Попова. Он работал бухгалтером в Госбанке, потом — в больнице. Человек образованный, интеллигентный. Он привил дочери культ книги. И сейчас у Серафимы Григорьевны большая библиотека. Классики советские, русские, зарубежные... Как бы ни было трудно в жизни, на книгах супруги Иконниковы никогда не экономили.
- Раньше газет, журналов выписывали — в ящик не вмещались, - вспоминает ветеран. - Сейчас уже дорого. Но «Кировскую искру» выписываю с незапамятных времён. Ходит «Вятский край», «Российская газета», «Здоровый образ жизни». Соседка левооппозиционные газеты приносит, тоже читаю. Ни одного кроссворда не пропущу, все разгадаю.
...Между тем, когда девочка появлялась на рынке (теперь здесь стоит наш «Белый дом»), турекские крестьяне выспрашивали у матери: «Ну-ка, где тут Степанова дочь?». «Моя эта дочь, наша с Григорием!» - обрывала их мать.
Только когда в 1933 году отец умер, узнала девочка, что он был ей не отец, а муж тёти. Степан Овечкин, председатель Русско-Турекского Совета, нажил с женой 11 детей. Из них выжили 9. Решили, что в приёмных семьях двум дочерям лучше будет, сытнее. Отправили их к бездетным тёткам. Одну — в Мишкино, вторую, полуторагодовалую Евфимию, в Уржум. Поповы её удочерили, стала она Серафимой Григорьевной...
Когда умер отец, мать снова вышла замуж — за вдовца с пятью детьми, двоюродного брата Григория, председателя ганинского колхоза «Комбайн» Александра Евсеевича Попова. Жили мать и дочь скромно, на пенсию в 76 рублей (мать была инвалид). Ох, не хотела Фима отчима! Придёт он в гости, уйдут они с матерью через дорогу в кино (жили в доме на углу Советской и Володарского, на берегу Шинерки, он и сейчас стоит) — портфель председательский в окно выбрасывала...
Впрочем, скоро Серафима встала на свою дорогу в жизни. Словно магнитом, потянуло её в школу. Тогда брали в первый класс в восемь лет. Подружки у Фимы были все старше возрастом. Как-то увязалась она за Верой, пришла в её класс, села за первую парту. Мать её искала по школе, нашла, хотела забрать домой. Учительница не отпустила: «Ничего, сидит тихо, слушает, хорошая девочка. Надоест — сама уйдёт». Не ушла! Стала учиться в начальной школе имени Генриха Песталоцци (знаменитого швейцарского педагога начала 19-го века). Школа была в доме на углу Гоголя и Чернышевского, потом здание передали детдому, и начальную школу Серафима Попова закончила уже в здании бывшего приюта, где Сергей Костриков воспитывался. И тут, при переходе в среднюю школу, едва не получился конфуз. В пятый класс по закону принимали в 12 лет, а девочке ещё и 11 лет не исполнилось. Отец сходил к директору Ленинской школы Григорию Ивановичу Колёскину, упросил зачислить. Но не сразу. В школе в пятом классе было пять параллелей. Месяц ждали, пока не освободится место за одной из парт...
Так стремилась Серафима в школу, что преданность ей сохраняла всю жизнь. Стала педагогом. После окончания школы записалась на трёхмесячные педкурсы. Они были, кстати говоря, там же, где сейчас редакция нашей газеты. Стипендия — 120 рублей. Учитель начальной школы тогда получал оклад 98 рублей. Готовили работников детских дошкольных учреждений, но лучшим курсантам давали квалификацию инспекторов РОНО, заведующих детсадами и дошкольными детдомами. И вот в 16 лет Серафима Попова по направлению ОблОНО поехала инспектором РОНО по дошкольному образованию в Макарье (теперь это село в Котельничском районе, а был райцентр). Было это в 1936 г. Не прошло и двух лет, и она вернулась домой, в Шурминский район. Уже получила специальность преподавателя немецкого языка в Кировском пединституте, поэтому была направлена учителем в Большеройскую школу. Вела немецкий в годы войны. Некоторые пишут, что дети тогда ненавидели немцев, отказывались учить язык. Серафима Григорьевна ничего такого не помнит: ребята прилежно учили язык Генриха Гейне и Карла Маркса, язык Эрнста Тельмана. Наверное, учитель сумел доказать разницу между великим немецким народом и фашистами — главными врагами того же немецкого народа. Ветеран-педагог вспоминает к тому же, что марийским детям немецкий давался легче, чем русским, и даже легче, чем давался этим детям русский язык.
Здесь, в Большом Рое, в 1940 г. молодая учительница вышла за Леонида Николаевича Иконникова, тоже почти всю трудовую жизнь отдавшего школе. Был он завучем в Большом Рое, директором Савиновского дошкольного детского дома, Русско-Турекской школы, детдома им. Пирогова в Уржуме. Прожили в любви и согласии 42 года. Между тем Ленид Николаевич был вдовец с тремя детьми, старшей дочке было 4 года, младшая — совсем малая. Первая жена у него умерла от туберкулёза, не выдержала последних родов. Сам Л. Н. Иконников тоже болел этой страшной и сегодня, при наличии антибиотиков, болезнью. Поэтому во втором браке детей у него не было — боялись, что родятся уже больными. Приёмных же Серафима Григорьевна воспитала как родных. Нет уже их на свете, умерли, когда им было за семьдесят. Нет уже и внука...
Из-за болезни, переходившей в открытую форму, Леонид Николаевич вынужден был на десять лет уйти из школы, работал в Русском Туреке председателем сельсовета, секретарём парткома колхоза. Жилось нелегко. Зарплаты у педагогов никогда не были большими. Чтобы выжить семье из 5 человек, приходилось держать полный двор скота, большой огород. Времени не хватало. Хотя Серафима Григорьевна никогда не была в партии, учителя все были «беспартийными коммунистами», все несли большие общественные нагрузки. Педсоветы, сходы-обходы, поездки на сенокос... А дома — полон рот забот. Муж чуть напряжётся физически — идёт кровь из лёгких. В Русском Туреке жили в мезонине, купленном у Минея Гавриловича Быкова. Очень было тесно и неудобно, как в крепостной башне. Квартиры снять было негде — большие дома отошли санаторию. Там же и Серафима Григорьевна работала, перешла туда, когда в школе уменьшилась учебная нагрузка, досталась всего одна ставка немецкого языка. Много почётных грамот, благодарностей получил этот педагог - «за материнское отношение к детям». В 1964 г. ей было присвоено звание «Ударник коммунистического труда». К тому времени Иконниковы переехали — купили вскладчину с другой семьёй колхозный пятистенок за 28 тысяч.
Дом утопал в цветах, и в Туреке, и затем в Уржуме (Гоголя, 108). Серафима Григорьевна всегда занимала первое место на любом конкурсе цветоводов Уржума. Выписывала семена со всех концов СССР, от корки до корки штудировала журнал «Цветоводство». Одних гладиолусов выращивала 180 сортов, да 140 сортов георгинов! Щедро делилась букетами со всеми, кто попросит. Перед 1 сентября выставляла у дома вёдра с цветами — и в подарок школьникам, и чтобы не озоровали, в сад не лазили.
В 1965 г. переехали в Уржум — мужа перевели в детдом. Серафима Григорьевна ещё три года проработала в Русском Туреке. Порой возвращалась домой ночью по тракту пешком. Инфаркт. Леонид Иванович настоял, чтобы она вышла на 40-процентную пенсию. У него — 36 рублей (вторая группа инвалидности), да у неё — 30 рублей. Как жили?
- Наше поколение не привыкло работать за деньги, - отвечает Серафима Григорьевна. - Я не могу привыкнуть к нынешним, которым главное вот это (показывает, как жадно загребают к себе руками). Денег хватало, никто никому не завидовал, жили достойно...
Привыкнув быть в гуще общественной жизни, пенсионерка сначала в Уржуме скучала. А потом — работа в комиссиях кооперативного контроля, председательство в уличном комитете, народный заседатель в суде... Жизнь оказалась заполненной, как и прежде. И снова вручаются многочисленные почётные грамоты — уже за общественную работу.
В 1982 г. она овдовела. Через несколько лет она встретила вторую свою судьбу, человека, с которым жила также беззаветно преданно, как и с Леонидом Николаевичем. Это был Василий Михайлович Потапов. Знакомы были давно. Именитый председатель колхозов им. И. В. Сталина и им. Коминтерна часто захаживал в дом своего парторга. Но никто тогда не думал, что он войдёт в дом Серафимы Григорьевны. Он овдовел в 1983-м. Через три года посватался. Пришёл, можно сказать, с одним чемоданчиком. Всё отдал свои детям.
Фронтовик, измотанный председательским трудом со страшных послевоенных лет, с ранением позвоночника и тяжёлым диабетом, время от времени погружавшем его в кому, он нашёл в Серафиме Григорьевне верного друга. Через год ампутировали одну ногу, потом и вторую... Не думал он, что за ним будут ухаживать по-матерински до самой его кончины (в 1993 г.). Перед смертью им предоставили благоустроенную квартиру в перестроенном доме на ул. Красной. Но он так в ней и не побывал — умер в больнице...
И этот дом утопает в цветах. Соседи — тоже цветоводы. Кроме привычных нам видов, в палисаднике летом, например, белеют снежные конусы астильбе — лесного растения с Сахалина и Курил. И сейчас, в день юбилея, клумбы у входа в подъезды покрыты яркими поздними цветами. Это — словно вечный живой букет для юбиляра в знак признательности самой природы за её преданность своей профессии и близким людям. Пусть С. Г. Иконникова пережила своих родных, она не одинока — соседи рядом с ней, уважаемой, интеллигентной и приветливой женщиной. Здоровья Вам и благополучия, Серафима Григорьевна!
А. Иконников.
Комментарии ()